- Какой вы право мужлан, Никки. - Расстроилась Лиза как расстраивалась всегда, видя человеческое ожесточение в гордости или упрямстве.
- Никто вас в буквальном смысле дурачком не называл, а имелось в виду лишь то, что действия мои истолковываете вы превратно! Я, если хотите знать, и вовсе не собиралась вас сечь и знать не знала, что матушка ваша через вас нам такое поручение передаст!
- Что нам, позвольте, мне оставалось делать, когда вы сами сказали, что родители повелели вас высечь сегодня?
- И, главное, сказал бы ваш папенька об этом давеча сам, прямо, я скорее бы ему так же прямо и отказала, так он на хитрость пошел! Да еще сказал иносказательно, что доверяет только мне и значит с Авдотьей я вас одного оставить никак не могла, не обманув его благосклонное доверие.

- И как же мне вас называть, если по дороге вы вели себя столь глупо! Прекрасно зная, что я должна вас сечь, ко мне же и полезли вдруг целоваться! Это уже, извините, за рамками всякого моего разумения. И, заметьте, никто вас после этого не называет умалишенным и не сажает в желтый дом на цепь, а только ласково называет, ну, не совсем, конечно, деликатно.
- И разве в том предназначение человеческое, чтобы напролом быстро взять то, что вам еще и в мыслях не предлагают и тут же лишиться всего, но и это лишение воспринимать с тупой гордостью и модным у нас фатализмом. А стоит только задействовать ум, так сразу становится понятно, что никакой фатальности тут нет, а только глупость одна.

- Попейте воды, молодой человек, успокойтесь и скажите, что об этом обо всем думаете. Мне ведь тоже хочется разобраться. И думайте головой, а не давайте голос своей ложной гордости.
- Мы с матушкой Авдотьей, понимаете ли, сидим, ее задание на греческом для Кирюши и Вити обсуждаем: то есть прошу ее слезно его уменьшить, предчувствуя, что придется над ними неделю на посту с розгой стоять, чтобы хорошо справились. А он пришел, надулся как индюк и давайте, мол, высеките меня немедленно, чего расселись!
- А потом еще требует к себе особой деликатности! Ну простите великодушно Николай Самсонович, что грубо к вашей милости обратилась. - Отвесила Лиза шутовской поклон.
- И сколько в конце концов матушка сказала вас сечь? Сорок розг? Матушка Авдотья, получается, конкретное задание получила? Вот где,спрашивается, она? - Оглянулась на дверь Лиза.
- О! Теперь то я все понимаю! Ей тоже ваш папенька сказал, что прежде всего мне ваше наказание доверяет! Все на плечи слабой девушки решили свалить.
- А вы, бессовестный, вместо того, чтобы меня в этом неприятном и трудном деле поддержать, опять заставляете все самой решать. И сколько вас сечь и на сколько сурово: стоять и терпеть много ума не надо, а то, что мужества в вас довольно, то я давно поняла уже! Вам бы еще немного ума и житейской хитрости, цены бы такому юноше не было.

Отредактировано Лиза (2021-01-11 14:31:45)

По лицу Лизаветы Авдотья поняла, что та готова уже согласиться со смягчением наказания юношу и смотрит только на нее, не уверенная в том, верно ли что она знает означенное количество. И она было уже открыла рот, чтобы сказать, что свою половину выдала и теперь только Лизина половина осталась. Но тут гимназист сам нажил на свой зад дополнительные неприятности:
- Уж не подкупить ли меня, Лизавета Николаевна, сей злокозненный отрок хочет?! - ахнула она.
- Чтобы я, честная попадья, продала душу свою за зеленую ассигнацию?!
- Гореть нам Лизонька в аду до самого второго пришествия Христова, если не снимем сейчас с сего охальника штаны и не всыплем такой березовой каши, от которой он до первого числа не оправится. Как чувствовала, что метелка то моя еще пригодится, уж больно хорошо ей голый зад обрабатывать. Слыхала, в Итоне то как раз такие использую, так что ты уж давай, Лиза, не подведи.
- Все одно ты паскудника этого одна не удержишь, а я женщина крепкая, да и бог мне в том поможет. - С этими словами ухватила она бедного Ники за плечу и потащила к себе, прочно установив между коленей и ухватила уже за портки, чтоб решительно потянуть их вниз.

- Сколько лет помогаю прихожанам чад своих воспитывать, а такое с мной в первый раз! Если не считать того случая, как прислал мне в воскресную школу сыночка своего жид, недавно перешедший в православие. Так вот тоже пытался решить со мной сей вопрос погаными своими жидовскими деньгами.

Отредактировано попадья Авдотья (2021-01-11 18:49:53)

- Вот! Вот, Лизонька, это теперь уж по нашему, по настоящему. Дождался своего, ирод. Обидел такую барышню! А все своей дерзостью и своим ехидством!
- Увижу барыню, матушку Наталью Капитоновну, достану из потаенного кармашка ваш трешницу и скажу с моей прямотой: деньги эти не я заработала, а все Лизавета Николаевна, а ладно... рубли эти на храм пойдут.

- Она этот струмент знает, а я - этот! - попадья отставила от стены стул без спинки, который она звала тумбарет, как выразился один из молодых жидовских окрестов. - Давай оголяйся до коленок в один миг у меня.
- Пойдет так, Елизавета Николаевна?
- А то мне теперь сейчас твоего согласия не требуется - сама спущу да и с сапогами вместе!

Отредактировано попадья Авдотья (2021-01-11 19:02:42)

- Позвольте, матушка Авдотья, я тоже со стороны головы стану, а то мальчик у нас больно уж взрослый, а я невинная девушка. - Даже довольно естественно покраснела Лиза, когда ловкая попадья избавила гимназиста от штанов. Понятно, что противопоставить ее невинности Авдотья ничего не могла и теперь спина Лизы полностью закрыла ей обзор на объект воспитания и той оставалось только держать мальчишку, упираясь носом чуть ли ни в зад вставшей между ними Лизаветы. Со стороны картина выглядела экзотически. Лежащий животом на табурете со спущенными штанами Ники, оседлавшая его в районе подмышек Лиза и упершаяся ей в спину, крепко держащая руки мальчика попадья.
Сильно смущало Лизу то, что пропустив тело Ники между ног, вынуждена она была поднять юбки, но утешалась она тем, что ног ее видеть он все равно не мог, да и не до того ему сейчас было!

- Крепко держите проказника, Матушка? Не упустите!
- Ники, ты готов?
- И-иии, р-рраз! - Как следует замахнувшись, опустила она розги на зад мальчишки скорее серединой, чем кончиками. С одной стороны, это должно был в разы снизить остроту боли, но с другой создать эффект несильного удара почти твердым тупым предметом, который оставит маленький синяк, который отзовется ощущениями при посадке и раньше. Впрочем, какие-то отдельные кончики рикошетом задели и ноги, но это ничего, вытерпит, не сахарный. Дальше она действовала уже размереннее и точнее, вспоминая, как еще семилетней девочкой получала от мамы аналогичную порку толстым концом обычного комнатного веника, выведя ее из себя каким-то капризом. Боль была тупой, очень обидной и неприятной, но вполне терпимой.

Заметив, что глупый мальчишка даже и не собирается начинать орать, она огрела его единожды точно кончиками по заднице, так, как изображала это перед попадьей - как кипятком ошпарила.
- Вот теперь то, мил друг, ты у меня подашь голос!!!  - Ники дернулся, вскрикнул и его крик перешел в матерную брань, впрочем, ни к кому из присутствующих конкретно не относящуюся.
- Это ничего, матушка Авдотья, то бесы из него, наверное, выходят! - Тезис был достаточно сомнительным, ибо, если принять его на веру, получилось бы что бесы выходили и из отца Никодима, когда грохнулся он на склизской дорожке на крещение.
- Считайте, матушка, бесов то! - Намекнула она Ники, что так орать надо и дальше, когда стегать будет уже почти понарошку.

И снова, и снова.
Опять Ники пропусти что-то очень важное в жизни.
И только тогда, когда на шею и плечи опустился живой вес и придавил сверху он понял, что...
Долго он не верил себе, пытался из-под навеса повращать головой, убеждаясь а таком, что до того и вообразить бы не посмел еще минуту назад.
По его затылку, задевая лоб и щеки струился шелк панталонов барышни, под которыми несомненно скрывались ее бедра.
Кому рассказать попробуешь - не поверят. Ну может быть один папенька вообще во всем мире только оценить такое может по настоящему достоинству. Да разве посмеет он рассказать ему о случившемся.

К сожалению мечтания, еще не родившись, были оборваны самым суровым и беспощадным образом - словно из миски кто-то брызнул на зад кипятком. Не крутым кипятком, но горячо было очень. От начала до продолжения заминка была не долгой, и прутья стали частым потоком ложиться на его ягодицы. То вроде бы щадяще, а то впиваться разъяренной толпой, заставляя Ника вскрикивать и дергаться, напрягая спину и плечи.
И скоро Ники уже забыл помнить о том, какая сказочная ноша лежит сейчас на нем и удерживает его.
Теперь он мог ощущать только удары огненно-горячих прутьев и уже ждал окончания пытки наказания, а про прошествии нескольих минут и ждать уже стало не в мочь, и он взмолился в полный голос:

- Елизавета Николаевна... Авдотья Петровна... Хватит уже! Ну простите уж! Меня простите! Хватит пороть! Хватит уж...

- Думаю, и правда хватит с него! Не возражаете, матушка?
- Уверена, Наталья Капитоновна будет довольна.
- Вставайте уж, Николай Самсонович, со вторым крещением вас!
- Как там, матушка, вписании, сначала водой, а потом огнем? Уж лучше сначала розгой, а потом только и огнем, если кому не поможет. - Ехидно пошутила Лиза.
- В целом, можно сказать, молодец! - Она даже галантно отвернулась, позволив гимназисту одеться, не стесняясь своей временной наготы.

- Нам, наверное, уже пора, матушка. - Засобиралась было домой Лизавета, но не такова была попадья, чтобы отпустить гостей, не угостив прежде чаем, земляничным вареньем,  медом и пирогами. Коле, же, конечно, первым делом она кош монастырского квасу с хреном налила, чтоб горло прочистить. И долго еще, угощая, расхваливала его на все лады за смирение, покорность родителям и мужество при принятии строгого наказания "какое ныне редко у какого отрока встретить можно, даже из тех, кто к таковому наказанию привычен."
- Под конец так расщедрилась на похвалу Авдотья, что налила на дорожку вишневой наливки не только себе стакан, но и Лизавете бокал и Ники объемистую рюмочку.

Чаевничали они, конечно, уже в доме, а по пути туда заметили в кустах мелькнувшую фигуру, Авдотья даже забеспокоилась: не воры ли к ее церкви присматриваются.

С опившимися сумерками мороз покрепчал и приятно охлаждал щеки. Он не решался встать рядом с гувернанткой и шел чуть сзади. Да и не было необходимости - дорогу домой она теперь уже наверняка поняла.
Была еще одна причина. Каждый шаг отдавался, если и не болью, то неприятным и обидным ощущением по ниже спины.
Не хотелось встречаться с ней и взглядом после того, как видела Лиза его с голым задом, и не только видела, а вольно и не вольно разглядывала, выбирая очередное место для ударов прутьями.

Так бы и проел он в тяжелом молчании, если бы не подскользнулся и оказалось это тем самым местом, где Лизавета на ледяном наросте попросила ее подержать, а потом тут произошло то, что произошло. Чего уж теперь? Но слова из песни не выкинешь.

По пути обратно Лизе вдруг стало жаль бедного Ники и она стала раскаиваться в том, что столь строго обошлась с ним у попадьи. К тому же он явно обиженно молчал и даже шел в некотором отдалении. К счастью, небольшая ледяная горка, с которой теперь надо было спускаться, а не подниматься послужила естественным поводом, чтобы попробовать попросить Ники о помощи. К ее радости, он не стал дуться, а принялся со всей возможной в данных обстоятельствах галантностью помогать. Лиза заулыбалась, оперлась на его руку и...

О мужское коварство! Сделав вид, что оступился, Ники в падении увлек ее за собой вниз и они кубарем покатились, подминая телами друг друга. Два или три раза, то он, то она оказывались сверху. В какой то момент их лица соприкоснулись и она будто бы почувствовала робкий поцелуй:
- Ах ты проказник!
- А я уж думала, не слишком ли много ты сегодня получил! - Рассмеялась Лиза.
- Не сметь меня целовать больше! Разрешаю лишь помочь подняться. - Протянула она юноше свою руку и почувствовала, что сама того не желая раскраснелась и часто задышала от нахлынувших впечатлений.