- Конечно, научитесь, Зиночка! И ни в коем случае не на подушке, как тут некоторые опрометчиво предлагают.
- Вот оно, непоротое поколение, лишь бы сейчас, сию минуту было хорошо. А что потом, может быть, уже завтра, не важно.
- Подушка, Вадик, обратной связи не дает! Привыкнет хлестать слишком сильно, потом они не ори, не переучишь.

- Вы, Зиночка, шлепните себя по ножке, по бедру!
- Чтобы почувствовать, что никакого вреда ребенку так нанести не можете. И сразу уверенность придет. - Петр уже открыл было рот, чтобы предложить самому по заднице Зиночку шлепнуть, для более точного впечатления, так сказать, но замялся, посчитав такое предложение слишком не скромным. Даже поспешил тут же найти другую тему дя разговора?
- И да, кстати, волноваться Вадик как раз должен.
- Весь смысл нашей затеи в том, чтобы, вспоминая про ремень, он тут же начинал волноваться и спрашивать себя:
- А правильно ли я... ну, дальше могут быть самые разные вопросы: себя веду, решил задачу и тому подобное.

- А сами не волнуйтесь, все в ваших руках. И не бойтесь промахнуться, ни с моими руками, ни с любой частью тела ребенка, ничего плохого не будет. Ну, при стежке поперек, когда нельзя попасть между ног, разумеется. А то некоторые дураки зажимают чадо между своих ног, а потом  попадают между ног и еще хорошо, если себе!

Петр Иванович снисходительно улыбнулся, заметив, как при этих его словах Вадик инстинктивно сжал ноги, прикрывая самое дорогое.

- У! Ооо! Аааааайа-аааа, мам-ма-аааа!
- Да что ж ты по одному месту! - Самым несчастным голосом орал Вадик, по щеке которого сразу потекли слезы, а задница сама собой дергалась из стороны в сторону, как у танцующей пчелы в улье.
- Не проходит! Продолжает болеть, сильно! Я совершенно четко чувствую это место, мам, оно, наверное, лопнуло!

Вадиму и правда не часто приходилось чувствовать такую боль, так как в частности мама от связанных с ней приключений его старательно уберегала. Даже футбол, например, считала спортом для городской шпаны, рекомендуя подтягивания, бег, плавание и бадминтон. Ну а зубы он и вовсе лечил в самом дорогом месте, где так ни разу зубной боли и не почувствовал. И вдруг такое!

- Конечно сноровка нужна! Я же говорил, лупи слабже, тем более, если лупишь не туда!
- И так больно! Знаешь как?! - По мере того, как отступала боль, возмущение Вадика только росло.
- Не знаешь! А почему?! Потому, что Петр Иванович сказал тебе: врежь сначала себе по заднице, чтоб знать!
- Только лучше не один раз, Петр Иваныч, а десять, за один раз не почувствуется!
- Во тогда бы ты знала!!!

В сокрушенном голосе Вадика чувствовалась живое сострадание к столь низким умственным способностям мамы, которой иногда трудно объяснить даже самые элементарные вещи. Например, что мирно лежащие на батарее носки, пусть даже в количестве семи штук, никому помешать не могут. Но теперь она просто превзошла себя:
- Ты хоть понимаешь, что ремень больнее, чем руку оцарапать?!
- И даже больнее, чем ее зеленкой мазать потом!
- А когда иы зеленкой мажешь, то дуешь на намазанное место!
- А сейчас мне больнее, поняла?! - Без особой надежды, но с живым осуждением в голосе спросил Вадик, всей интонацией показывая: ну нельзя же быть такой тупой!

- Потрите-потрите, Зиночка, это будет полезно. - Шепнул Петр на ухо маме Вадика, добавив:
- Приучайте к тому, что он весь принадлежит вам и вы можете делать с ним все, что хотите, по своему усмотрению, а тем более по его просьбе.
- А делаете вы все распрекрасно, даже превзошли мои ожидания и рекомендации.
- Все правильно, сначала пусть привыкнет к самому факту порки. - Петр Иванович уволок Зину за талию по дальше от Вадика и тихо-тихо шептал прямо в ушко. И даже жестами, проводя ладонью над разными частями тела Зины, показывал, что значит "делать все, что захочется".
- Привыкнет, осознает, что порка так же обычна, как, я не знаю, если не чистка зубов, то мытье головы. И уже потом, потом останется только устрожить ее на столько, чтобы ребенок стал в нужной маме степени шелковым.

- Давайте, действуйте! - Рука Петра соскользнул с Талии Зинаиды ниже и стала теперь подталкивать ее к мальчишке.

- Ребенком человека?! - Ошарашенно переспросил Вадик, силясь понять, что же мама имела в виду.
- А я от кого?! - Чуть ни ляпнул он прямо при Петре Ивановиче, ну, то, что он мог быть не от известного ему папы, было и так понятно, но чтобы и не от человека вовсе!
- А-ааа! - Он вспомнил, как перед разводом мама иногда спрашивала папу: "ты человек или нет?" Вспомнил и сказал "А-ааа!"

- Мам, ты совсем запуталась! С одной стороны "делать ясным", с другой "не предупреждать", это как?
- Не предупреждать это наоборот запутывать, правда, Петр Иванович?
- А не выдержу и опущу руки я скорее по твоей вине, нежели по своей. Как раз если огреешь больно да еще и без предупреждения!
- Тут кто хочешь, даже великий герой за жопу схватится!

- И вообще! Неудобно руки за спиной держать! Лучше я их под себя засуну, чтобы дольше вытаскивать было. - Вадик так и сделал, засунув руки под себя, как мама во время сна делать запрещала: руки над одеялом - руки над одеялом, несколько раз даже заставляла спать в своей комнате, чтобы следить.

- Не надо меня в смолу! - Не оценил юмора Вад и, сопя, снова положил руки за спину, взяв их в замок.
- И наказывать не надо, если не удержусь и вскочу, например.
- И так уже наказываете. А я не привык!
- Те, которых давно уже, им то что, они привыкли, их да! Им и старших сестер, например, которые сообразительнее, показывали, как пороли.
- А у меня, мам, только ты!!! - Да еще и не особо сообразительная, подумал про себя Вад.

Когда мама стала связать руки, Вадик от удивления, смущения и растерянности даже возражать и сопротивляться не мог. Вытянул вперед руки, как велела, а тебе их и связывают!
А как лежать то потом было неудобно! Это балетную растяжку надо иметь, чтобы руки вперед и удобно было.

И что? Казалось бы, мама должна была быть довольна и действительно была довольна, даже очень!
И всякий нормальный человек мог бы предположить, что довольный человек действует так, чтобы и все окружающие его люди были довольны.
Так нет же!
- А! Ой! Оу-ууу!
- Мама!!! - Вадик ни то что вспомнил вчерашний день, когда мама догнала его и сильно огрела через штаны. Если бы! По голой заднице это было гораздо больнее, а мамин прогноз на счет надавливания на спину полностью сбылся. Оставалось только ногами сучить и брыкаться.
- Больно-оооо!
- Больно, мам! Очень! А-ааа!

Когда весь этот ужас вдруг прекратился и он услышал мамин вопрос, Вадик, часто дыша, ответил:
- Мамочка, ну ты же так больше не будешь, правда?
- Это очень-очень больно! - Попа горела невоносимо, а руки были связаны, а будущее не известно: как будут пороть, сколько каждый раз, как часто, за что? От всех этих вопросов Вадьке стало так жалко себя, что он тут же белугой заревел, размазывая слезы и сопли по дивану.
- Ну слишком больно, ма-аааам, так не на-аааадо-оооо!
- Я же хоро-оооши-иииий! Хороших мальчиков так не деру-уууут!

Отредактировано Вадик (2019-05-15 14:14:00)

- Не надо так до конца-ааа! Я у-ууумру-уууу! - Раздался панический хныч Вадика, который стал боком сползать с дивана.
- Ну ма-ааааам!
- Пожа-ааалста-аааа! - Пожалуй, так он ее никогда и ничего не просил.

Непродолжительный отдых позволил Вадику немного успокоиться и отдышаться, что бы ответить на мамин вопрос:
- Горит, мам! Но она бы и так горела, не обязательно было так сильно лупить.
- А теперь ты меня развяжешь и мы будем заниматься? Уже не терпится! - Он вдруг и правда почувствовал, что ему не терпится задачи решать, никогда еще раньше такого не было. Ни то чтобы это было совсем не интересно, но он никогда не был против занятия отложить.
- Нет?! Опять???!!! - Мама даже не ответила, а просто молча продолжила порку. Уже не так сильно, но все равно очень болезненно. Теперь удары ремня задерживались и шли через не равный промежуток времени. И иногда, когда мама прицеливалась слишком долго, Вадька начинал ныть и вилять попой:
- Ну-ууу хватит, мамочка, хвати-ииит.
Потом получал "долгожданный" шлепок, жалобно вскрикивал и ждал следующего. Честно говоря, это изматывало, тем более, что теперь каждый раз он боялся, что мама врежет по сильнее. Потому и ныл перед каждым шлепком, надеясь нытьем убедить маму снизить силу удара.