Виктория могла, конечно, и сразу ответить, не такую уж это сложное дело за сковородкой следить. Но слова сына навели ее на размышления:
А действительно ли лихо она обращается с ремнем? Ну, может быть, ремешок то легкий, если с ним еще и не лихо, такому лосю будет как с гуся вода.
Без всякой веской причины? Давно уже пора не только на веские причины реагировать, а Колька врет, что я уже это делаю. Впрочем, молодец, что врет, хоть перед Николай Иванычем не стыдно.

- Без веских причин?! - Изобразила она удивление в голосе.
- Нам еще веских причин с тобой не хватало!
- Будут веские и ремень будет веским, а не таким как сейчас. - Подойдя к столу она с уважением стала ощупывать предложенный старым тренером ремень. Не будучи жестким и даже сохраняя некоторую, если так можно выразиться, сыромятность, он был заметно плотнее ее женского и, что удивляло, имел шероховатую и даже какую-то колючую "рабочую поверхность".
- Вот это очень даже подойдет. - Заботливо посмотрела она на Колю и осторожно провела рукой по шероховатости "рабочей поверхности", как будто боялась оцарапать о нее руку.
- Представляешь, каким воспитанным был мальчик, оставивший тебе такое наследство? - Подмигнула она сыну.
- Я думаю, что сложенный вдвое ремень тысячи раз перегибался, его поверхность постепенно трескалась, становясь все более колючей и шероховатой.
- Попа, наверное, почесывалась после него. Верно, Николай Иванович? - Она села на стул рядом с сыном и погладила его рукой по бедру, проведя вверх от колена до самой границы коротких шорт.

- Надеюсь, что поводов брать в руки этот ремень у меня будет немного. - Сжала она рукой бедро сына, чувствуя упругость его мышц.
- К своему детскому ремешку ты уже так привык, что будешь, как и раньше, получать соответствуюшую его порцию за малейшую... нет, даже не провинность, Коленька.
- За неряшливость, за неаккуратность, неотточенность навыков и движений, которыми уже должен владеть в совершенстве.
- И в жизни, и в спорте и в учебе.
- Коль, помнишь, мы видели, как один пожилой тренер учил внука кувыркаться? Это было нечто, Николай Иванович: "Ну что это за кувырок! Подставляй задницу!"
- Ага! И несколько чувствительных шлепков. И так полчаса, много подходов.
- Мы с Колей тоже скоро начнем так работать, например, над английским произношением. Лучше поздно, чем никогда!
- Непременно! С завтрашнего, нет, с сегодняшнего дня! - Рука женщины на ноге мальчика азартно заходила взад-вперед, делая довольно жесткий массаж. Она уже предчувствовала блестящие результаты, которые будут ими с сыном достигнуты. Предчувствовала, воображала и, что называется, входила в раж.

- А этот колючий ремень, ну его, правильно, Коля, только в самых крайних случаях. - Громко сказала она и добавила сыну на ухо:
- Ну, то есть в таких, в которых более или менее строго порола тебя раньше, может пару раз в месяц, если не реже.

- А то ты его прямо сейчас не заслужил!
- Обязательно надо добиться того, чтобы я тебя прямо при Николае Ивановиче выпорола?
- Если хочешь знать, все приличные люди ведут себя именно как дрессированные обезьянки. Это называется этикет, если ты не слышал.
- Вели себя как дикие обезьяны, а потом придумали этикет и розги, чтобы кое кого учить этому этикету следовать.
- А тебе, Коля, всегда надо показать свою первобытность и невоспитанность, даже вот перед Николаем Ивановичем. - У Виктории даже горло от обиды перехватило.

- Впрочем, это я виновата, кто же еще, если не я. Если б справлялась, он бы тебе этот ремень не подарил!
- Разве я многого хочу? Только того, чтобы мой сын выглядел хоть немного прилично.
- Чтобы, видя его, люди говорили, например, своим детям: смотрите, этот мальчик не спорит с мамой по пустякам и уж тем более не учит ее, когда и за что его пороть.

- И, если я вижу, что ребенка надо выпороть, я не интересуюсь его мнением на этот счет, а беру ремень и деру ему задницу. Правильно, Николай Иванович?
- Может быть тогда ему, то есть тебе, Коля, наконец, захочется выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле. А потом да, привыкнешь быть лучше и станешь. И будешь.
- Я права?
- Нет, я, конечно, люблю тебя любого, просто за то, что ты есть. Но любить, Коля, одно, а пороть немного другое.
- Ты бы ведь не хотел, чтобы я драла твою задницу только потому, что она у тебя есть? Вот именно! - Теперь Вика уже немного успокоилась и крепко обняла сына за плечи.

- Кхха,  кхе, кхе. - Николай Иванович солидно прокашлялся, внимательно изучил обоих и веско изрек:
- Дай бог каждому, мать твою! - Потом помолчал и добавил:
- Такую мать, я хотел сказать, Николай. Дай бог каждому!
- Я тебе сейчас растолкую по существу, что вот она тебя сказала на.
- Или должна была сказать! - Важно поднял он вверх указательный палец и строго посмотрел уже на Викторию.

- Ни ты, Николай, ни тем более мать твоя не знаете, когда ее материнское сердце, которое, как хорошо известно, никогда не ошибается. Кха-кха-кхххха-ааа, кхе.
- Когда оно ей подскажет тебя выпороть на.
- Есть провинность, нету провинности, сердцу на без разницы.
- Оно и так знает, что надо надрать тебе жопу. Усек?

- Вот сиди и будь всегда готов, как юный пионер на.
- Потому как если ты старался вести себя хорошо, она ваш старый ремень возьмет, когда сердце подскажет.
- Ну а уж если не старался и даже на в мыслях не имел, что мать всегда в хорошем настроении должна быть, то подставляй жопу вот под этот.
- Усек?

Виктория наморщила лоб, стараясь понять логику заслуженного тренера. Чувствовала, что с одной стороны сказал он все хоть и грубо, но верно и по существу. С другой же стороны это все настолько не вязалось с современной педагогикой и правильным, как ей казалось, представлением о логике поведения ее самой, что хотелось тут же возразить и  сказать, что пороть сына совершенно без никакой вины она не собирается.
- Да, но я вовсе не собираюсь...

- Никто на не говорил, что ты собираешься! - Резко оборвал Викторию тренер.
- Ты просто чувствуешь: надо! А иначе ты не мать и не тренер!
- Бывает месяц составляешь план тренировки, а потом приходишь на стадион, смотришь на спортсменов  и чувствуешь, что надо делать совсем другое на.
- Этим и отличается тренер от Бога от заучки-шарлатана, молокососа вчера из физкультурного института вылупившегося, бездарности, нуля без палочки на.
- Правильно говорю, Коль?
- Вот ты двойку получил, на родительском собрании про тебя такое понарассказали, что убить тебя на надо. А сердце материнское говорит: прости.
- И что? Ты станешь спорить? Скажешь шкуру с тебя спустить?
- Нет?! Вот и я говорю нет!
- Или к примеру все совсем наоборот: пятерка в школе, все тебя хвалят, а ей - показал он пальцем на Вику - ей материнское сердце говорит: надо постегать за что нибудь, чтоб не зазнавался и не расслаблялся.
- Да ты сам сегодня про ботаника-зазнайку одноклассника твоего рассказывал. Скажешь, не надо его постегать на? Как Немирович-Станиславский тебе скажу: не верю на, каждый день, небось, задницу его под ремнем представляешь и всю его наглую натуру стоящей перед матерью на вытяжку со спущенными штанами, заплаканными глазами и дрожащими на коленками.

- Не собиралась она на! Слушать надо себя! И не гнобить свою интуицию, если она есть.
- Сегодня сделаешь ей наперекор, завтра, а потом она замолчит! А что говорить на, если не слушают?
- А потом и сам не знаешь, что делать и никто не знает, а интуиция молчит на, как будто ей рот заклеили.
- Всегда следуйте интуиции и моим советам, пока я жив. Может мне не долго уже осталось, лет 25, 30, ну 40 или 45, больше 115-ти я, наверное, не проживу. - Скорбно вздохнул Николай Иванович, подумав о том, как они все без него жить то будут через каких-то 50 лет.

Отредактировано Виктория Анатольевна (2019-08-12 01:58:51)

И они отправились на соревнования!
Виктория считала детство порой, когда надо пробовать себя во всем, поэтому Коля занимался прыжками в высоту, бегом на средние дистанции и волейболом одновременно. Вот сегодня как раз играли в волейбол и мальчик выигрышно смотрелся даже на фоне более высоких членов команды благодаря своему прыжку. В целом она была довольна, хотя толку от его высоких прыжков было не много.
- Удар пока слабоват, Коля, надо тренироваться. - Заметила она сыну, когда они уже сидели в машине и подвозили куда-то спешившего Николая Ивановича.
- Видел, как я бью по мячу? Замах и потом сразу всей ладонью, направляя мяч в нужном направлении.
- Ну да с моей ладонью ты хорошо знаком, кому из подруг-матерей твоих одноклассников ни скажу, что ты маминой ладошке ремень предпочитаешь, жутко удивляются. - Ладонь у Виктории была хороша, даже для ее редкого даже для прыгуньи в высоту скорее уже волейбольного роста. Хоть и стоял Коля по росту в классе третьим или четвертым, а все еще был почти на голову меньше мамы в свои 14 с половиной лет.
- Почему лучше об этом с ними не говорить? И что такого, что все теперь знают, как я тебя наказываю? Пусть берут пример, тем более, многие уже и берут!
- И учителя в один голос говорили, что за последние два года класс стал намного лучше, просто не узнать. Улучшилась учеба, дисциплина повысилась.
- В каком смысле все из-за тебя, если из-за меня? Ах им без разницы! Боже мой, как будто им делают что нибудь плохое!
- Кстати, о каком ботанике ты сегодня при Николае Ивановиче упоминал? Я с его мамой знакома? А он сам у нас дома был? Вы дружите?

В памяти всплыли слова Николая Ивановича: "перед матерью на вытяжку со спущенными штанами, заплаканными глазами и дрожащими на коленками" - пожалуй, Коле нужен пример ровесника, которого воспитывают строже, не смотря даже на лучшую учебу. У него-то она пока дрожащих коленок не замечала, а эти ботаники действительно, как нежно ни шлепай, дрожащие коленки обеспечены и рассказы близким друзьям о экстра строгом воспитании тем более.

Отредактировано Виктория Анатольевна (2019-08-12 23:42:43)